Дымковская игрушка

Введение — Часть II


Рисунок Деньшина

Деньшин считал дымковскую игрушку явлением "инородческого происхождения". Даже в ее белом грунте он видел аналогии с белыми хатами Малороссии. Эта его бездоказательная идея была повторена известным исследователем кустарных промыслов и собирателем народной игрушки Л. Г. Оршанским. Последний считал дымковскую игрушку также явлением пришлым, случайно занесенным на вятскую землю с юга. Кроме яркости красок, никаких аргументов в пользу этого предположения он также не приводил.

Емкую, образно написанную характеристику вятской игрушки как области народного искусства дал А. В. Бакушинский. Он оценил свою статью как "эскизный опыт искусствоведческого изучения вятской игрушки" с целью ее популяризации для любителей русского крестьянского искусства. Он подробно анализирует ее сюжеты и композиции, своеобразное преломление в них реальности и сказочности; он определяет стиль вятской игрушки как "наивный примитив", прослеживая его в самой системе лепки и росписи произведений. И хотя с некоторыми положениями сегодня можно поспорить, в целом очерк Бакушинского принадлежит к числу лучшего, написанного о дымковской игрушке за всю её историю.

В известной монографии о крестьянской игрушке Н. М. Церетелли, как потом и многие последующие авторы, пересказывает сведения из работы Деньшина, главным образом о технологии создания игрушек. В общей вульгарно-социологической классификации народной игрушки в этой книге дымковские фигурки не нашли места, хотя в ее иллюстрациях приведено несколько работ А. А. Мезриной.

Немало ценного об условиях жизни дымковского промысла и развитии народной игрушки в конце 1920-х — начале 1930-х годов содержит книга М. Якубовской п. Она проникнута заботой о создании новой, советской игрушки для детей, в которой автор в то же время смутно видит место дымковской пластики, отводя ей роль только "отражателя" старого, ушедшего быта.

Важное место занимает вятская игрушка в первой монографии о русской глиняной игрушке, написанной Л. А. Динцесом. На обширном и разнообразном материале ученый впервые показывает эволюцию игрушки от предмета, связанного с древней символикой культовых, обрядов, к самостоятельной декоративной пластике. Дымковская игрушка рассматривается им как явление, сохранившее пласты разновременного происхождения, но в то же время большинством своих образов и сюжетов иллюстрирующее процесс переосмысления древних образов и их трансформацию в жанровую скульптуру-игрушку, несущую реальное, современное мастерам содержание. В этом процессе Динцес, как и другие исследователи, писавшие о дымковской игрушке позднее в общих трудах по народному искусству, отмечал влияние на нее фарфоровой мелкой пластики.

Дымковская игрушка занимает немалое место в периодической печати 1930-х годов, посвященной проблемам советской игрушки этого времени. Наряду с неверными оценками ее в целом, в статьях допускались неточности, неверные атрибуции произведений.

Отдельные статьи и заметки о мастерицах Дымкова появлялись во время Великой Отечественной войны и первые послевоенные годы. Но особенно много о них стали писать в 1950-е годы в связи с возрастанием интереса к народному искусству и у широкой общественности, и у специалистов. К сожалению, ложное понимание современности в народном искусстве, встречающееся в статьях разного времени, но особенно характерное для 1950-х годов, наносило большой вред мастерам, сбивало их с правильного творческого пути.


Автор неизвестен

Серьезную попытку обобщить все известные материалы о дымковской игрушке в последовательной истории промысла сделала О. С. Попова, посвятившая ему главу в книге о русской народной керамике. Впервые вводит в научный оборот и широко использует неопубликованную в то время рукопись А. И. Деньшина. Оценивая вклад современных мастериц в местное искусство, Попова показывает историю промысла вплоть до года издания её книги - 1957-й. Она справедливо поддерживает необходимость улучшения условий работы игрушечниц. Вместе с тем в книге немало неточностей, неверных оценок и выводов: о заимствовании яркой цветистости игрушек из других видов народного искусства, о якобы присущему этим игрушкам шаржу, о неизменности пластики свистулек.

По существу те же мысли О. С. Попова повторяет и в другом очерке промысла, утверждая как основные черты образности дымковской игрушки шарж и гротеск, обобщенность силуэтов и яркую роспись. В альбоме, публикующем собрание Музея народного искусства, она указывает на устойчивость стиля дымковской игрушки при странном определении "тяжеловесности" фигурок и "пряничном" характере их лепки и цвета.

Слабая изученность художественной эволюции и истории промысла приводила подчас к неверным и голословным утверждениям. Так, М. А. Ильин объяснил происхождение яркости и "исключительной силы декоративности" росписи дымковских игрушек заимствованием из ярких народных костюмов (в Вятской губернии они отнюдь не были яркими) и красочных ситцев второй половины XIX века.