Вернувшись к творчеству, Пенкина не просто повторяла прежние игрушки. Даже обращаясь к любимым темам, она сочиняла новые композиции. Мастерица увлеклась сюжетными бытовыми, нередко многофигурными композициями, стала все чаще обращаться к сказкам, песням, по-своему воплощая их в пластике. Среди ее работ, созданных в соавторстве с Е.И. Косе и Л.Н. Никулиной, уникальны «Балалаечник на рыбе» и «Ушкуйники». Подобных композиций дымковское искусство не знало. И после Е.И. Пенкиной их никто не повторял, если не считать копию, сделанную в учебных целях молодой Л.С. Фалалеевой. Пенкина остроумно перефразирует традиционные образы. Она смело придает плывущей рыбине естественный поворот тела и сажает на нее балалаечника, а использовав тип сидящего лодочника с веслом, помещает ушкуйников в ладью-нетуха. Вместе с тем присущее ее произведениям пространственное решение композиции, своеобразная «диагональная» точка зрения, подчеркивающая движение, экспрессивные лица персонажей вместе с глубокими сочными красками росписи и активной ролью орнамента придают этим произведениям одновременно сказочность и убедительность.
Трудно сказать, кто первый - Е.А. Кошкина или Е.И. Пенкина - придумал композицию «Свистунья». Каждая эту тему воплощала по-своему. В отличие от Кошкиной, Пенкина делала двухчастную скульптуру - фигурку продавщицы и стол с игрушками. Стол заставлен миниатюрными изображениями зверей и птиц, характерных для творчества Пенкииой. Но особенно примечательна нарядная лупоглазая продавщица с протянутой к столу рукой, выразительность образа которой во многом обязана гармоничной росписи Косе.
В 1940-е годы Пенкина все больше обращается к бытовым и сказочным темам: «Уборка моркови», «Пилка дров» (обе 1944 г.), «Пряхи», «Я за работой» (май 1945 г.) - все в росписи Е. И. Косе. Это своеобразные зарисовки с натуры, искренние и непосредственные. Особенно интересна композиция «Я за работой» - уникальное для дымковского искусства воспроизведение процесса создания игрушки. За столом женщина крутит колокол-юбку. У ног ее трется кошка. На столе стоят готовые игрушки - конек, птичка, женская фигурка. Рядом кусок глины, миска с водой, лопаточка - обычные орудия труда мастериц. Детали раскрашены любимыми Пенкиной розовой, желтой, синей красками.
Так же непосредственно воплощала Пенкина и сказочные сюжеты. «Змей Горыныч» - нелепое чудище с тремя головами и змеиным хвостом, «Баба-яга в ступе», «Иван-царевич на сером волке», «Царевна на сером волке», много-фигурная «Спящая царевна». Уже в самих названиях содержится прямолинейное отражение замысла.
С годами в работах Пенкиной все усиливается присущая ей импульсивность лепки. В отличие от Кошкиной, приверженной традиционной пластике, она любила сочинять и лепить под впечатлением момента. «Впечатлений у Елизаветы Ивановны было много, и все они отображались в ее лепке. Когда она садится лепить, то память подсказывает ей тот или иной сюжет. Начиная что-нибудь вспоминать, рассказывать, Елизавета Ивановна подкрепляет это тем, что сразу тут же и лепит то, о чем говорит. У нее как-то глина неотделима от слова», - писал о Пенкиной Деньшин. Да и сама мастерица знала эту свою особенность: «Как умею, как выдумываю, так и леплю», - говорила она. Отсюда наивность и непосредственность ее образов и возраставшая с годами эскизность, недоработанность пластики, черты грубоватой примитивности и самодеятельности, не лишенные таланта и наблюдательности, но лежащие вне традиционных дымковских канонов. Поэтому творчество Пенкиной занимает особое место в искусстве промысла. Интересно, что многие качества ее произведений -упрощенность и непосредственность лепки, композиции - рассказы, сопровождаемые словесными пояснениями, - восприняла одна из ее учениц - жена ее брата, 3.В. Пенкина.